После прошлогодних ценовых рекордов интерес к российскому зерновому сектору все чаще стали проявлять портфельные инвесторы. Однако решившее погнаться за золотыми колосьями государство может спутать частным игрокам все карты.

— На время экскурсии я ваш массовик-затейник,— Андрей Чалков, генеральный директор и контролирующий акционер тюменской компании «Агроинтел», специализирующейся на производстве семян, стоит на подножке видавшего виды пазика. Чтобы не упасть на колени «экскурсантов»—участников конференции «Инновации в аграрном бизнесе», он вцепляется в поручни. Здорово трясет. Топчущиеся вдоль дороги вороны разлетаются в разные стороны, пикируя прямо на экспериментальные поля «Агроинтела» под городом Заводоуковском в Тюменской области, где компания испытывает новые сорта зерна и гороха.

— Это ячмень «ача»,— кивает на поля Чалков. Сидящие позади меня аграрии увлеченно обсуждают способы борьбы с бабочкой-плодожоркой.— Обычно он созревает в середине августа, но в этом году поспел раньше срока. Погодные условия были жесткими: за 40 дней после посева ни одного дождя.

Мы выскакиваем из автобуса. Напротив ячменного поля — пшеничное. «Московский-39»,— называет человек с рупором экспериментальный сорт и долго перечисляет названия удобрений, которые понадобились для его выращивания. Аграрии понимающе кивают. «Хорошая пшеница»,— будто в программе «Вести с полей» нахваливает Андрей Чалков и любовно теребит в руках колос. Казавшаяся из-за мутного автобусного стекла бледно-желтой, вблизи пшеница вспыхивает золотым.

Приступ плодородия
Для производителей зерна «золотым» оказался прошлый год: цены на «главное богатство» резко подскочили. «При себестоимости тонны зерна 3-4 тыс. руб. они доходили до 8-10 тыс. руб. — это 100-процентная рентабельность»,— вспоминает директор по маркетингу Международной зерновой компании («дочка» швейцарской Glencore) Николай Демьянов. К началу этого года стоимость зерна достигла своего пика. Так, в феврале тонна пшеницы четвертого класса (в России их пять, но пшеница высшего — первого и второго сортов — почти не выращивается), на которую, по оценке Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), приходится 67% российского экспорта, внутри страны стоила до 9,5 тыс. руб. При продаже за границу (до введения экспортной пошлины в конце января) ее цена доходила до $370. Предыдущий рекорд, вспоминает исполнительный директор аналитического центра «Совэкон» Андрей Сизов-младший, был в марте 2004 года и составлял лишь 6 тыс. руб.

Небывалые цены вдохновили тружеников села. «Перед нынешним сезоном сельхозпроизводители сильно увеличили инвестиции в агротехнологии, больше обычного потратившись на технику, семена и удобрения»,— свидетельствует Сизов.

Пошли аграрии и экстенсивным путем. «Под сумасшедшую маржу, которую прошлой осенью и этой зимой все уже рисовали в своем воображении, в России серьезно увеличили посевные площади»,— уверял собравшихся на тюменской конференции по инновациям в агробизнесе генеральный директор ИКАРа Дмитрий Рылько. По его данным, в этом сезоне Россия посеяла 46,5 млн га зерновых — на 2,1 млн га больше, чем в предыдущем, это самый значительный прирост за последние годы.

Уловив конъюнктуру, оживились и портфельные инвесторы — банки и инвестфонды, которые, по словам Николая Демьянова, устроили на рынке земель сельхозназначения настоящий ажиотаж. Так, по данным газеты «Коммерсантъ», в аграрный бизнес вернулся консорциум «Альфа-групп», в 2002-2005 годах распродавший все свои сельхозактивы. Теперь конгломерат собирается взяться за старое и вложиться в скупку сельхозземель. Экс-гендиректор интернет-брокера «Атон-лайн» Иван Тырышкин в феврале этого года провел частное размещение своей зерновой компании «Русгрэйн холдинг» среди российских и иностранных инвесторов. Вырученные $25 млн компания вложила в землю, увеличив свой фонд вдвое.

Наотмашь по ценам
На смену фантастической доходности пришел гигантский урожай. Если в прошлом году было собрано 81,8 млн тонн зерна, то в этом Минсельхоз ожидает не менее 87-90 млн тонн. Прогнозы Минсельхоза, возможно, даже излишне скромны. В результате полевой оценки урожая на юге России и в Центральном Черноземье специалисты ИКАРа уже к 20 июня были уверены: итоги жатвы здесь будут рекордными даже по сравнению с советскими временами. Всего, подсчитывают в компании, нынешний урожай в России может составить около 95 млн тонн.

Гордость за российских хлеборобов, однако, омрачает тот факт, что зерновые запасы увеличиваются во всем мире. По оценкам экспертов, мировой урожай в этом году на 15-17% превзойдет урожай 2007-го. Перепроизводство давит на цены, которые, подобно подкошенным снопам, падают уже сейчас. Так, уверяет аналитик ИКАРа Игорь Павенский, тонна пшеницы четвертого сорта в начале августа продавалась в России по 5,4 тыс. руб., а ее экспортная цена не превышала $260. «Если ситуация с ростом урожая и падением цен продолжится в следующем году, рынок ждет массовый выход непрофильных инвесторов из аграрного бизнеса»,— бьет тревогу Николай Демьянов.

В отличие от инвестфондов, аграрии ждут помощи от государства. И, скорее всего, дождутся: министр сельского хозяйства Алексей Гордеев уже объявил о скором начале зерновых интервенций. Госзакупки по фиксированным ценам — от 3,9 тыс. до 5,1 тыс. руб. за тонну в зависимости от региона — должны поддержать близкий к панике рынок. Это, однако, не единственные обещания Минсельхоза.

Генеральный трейдер
— Давайте создадим государственную футбольную команду! Звучит смешно? А почему должен быть государственный зерновой трейдер? — возмущается Валерий Покорняк, владелец компании—производителя макарон «Алтан».

Государство шутить не намерено. В июле Минсельхоз предложил консолидировать на балансе Агентства по регулированию продовольственного рынка (АПР) акции 28 агропромышленных компаний с госучастием. На базе этой структуры, которая будет иметь форму акционерного общества, к концу 2008 года планируется создать крупную госкомпанию — зернового трейдера. Он, по словам чиновников, к 2011-му должен оттянуть на себя 40-50% российского экспорта, потеснив частных российских и иностранных игроков.

Заявление вызвало настоящий международный скандал. Минсельхоз США обвинил российское ведомство в попытке национализации индустрии, а цитирующая закрытый доклад американских аграриев газета The Financial Times — в желании использовать зерно в качестве дипломатического оружия (Россия входит в пятерку крупнейших мировых экспортеров зерна).

Российские участники рынка никакой драмы пока не видят, сомневаясь, что государству удастся стать монополистом. «Как АПР собирается работать? — спрашивает Покорняк.— Сейчас не 1979 год: у государства почти не осталось собственных элеваторов. Ему придется заключать договоры с частными игроками, ведь все значимые мощности давно в распоряжении крупных агрохолдингов и зернотрейдеров, которые используют их для хранения собственных запасов».

Николай Демьянов возражает: у государства все-таки остался серьезный актив — ему принадлежит 51% Новороссийского порта. Как владелец контрольного пакета АПР может использовать до двух третей портового элеватора мощностью 3,5 млн тонн в год. Но если российский экспорт через пять лет составит 15 млн тонн (в прошлом году Россия вывезла 13 млн тонн), то максимум, на что может рассчитывать госкомпания,— 13-15% экспортного каравая. Это даже меньше, чем нынешняя доля Glencore (18%), и вдвое ниже совокупной доли четырех иностранных экспортеров (помимо Glencore, это Cargill, Bunge и Louis Dreyfus), контролирующих треть российского экспорта.

Сейчас, по данным «Коммерсанта», ведутся переговоры о том, что среди акционеров АПР могут появиться и частные компании. «Если это произойдет, уровень согласованности действий этих компаний с государством может стать на порядок выше»,— полагает аналитик «Финама» Максим Клягин.

Вот севооборот
Андрей Чалков деловито прохаживается по ржаному полю и выдергивает из земли редкие колоски пшеницы. Пшеница росла здесь в прошлом году: на языке аграриев чередование разных культур называется севооборотом.

«Севооборот» наблюдается и среди участников рынка. В этом бизнесе было большое количество входов и выходов, перекомпоновок. «Из первых «новых аграрных операторов» конца 1990-х почти никого не осталось»,— вспоминает Дмитрий Рылько. Среди самых громких неудач последних лет — «Агрос», входивший в холдинг «Интеррос», который после нескольких лет попыток выстроить рентабельный бизнес сбыл почти все свои сельхозактивы, включая элеваторы.

Иногда, впрочем, вспыхивают и новые звезды. Самая яркая из них — УК «Агро-инвест», российская «дочка» шведской компании Black Earth Farming (BEF). Созданная в 2005 году под сельхозпроекты в России, она владеет 350 тыс. га земли и планирует через несколько лет как минимум удвоить свой фонд. Миноритарные акционеры компании — шведский инвестфонд Kenevic Investors (21,5%) и международная инвесткомпания Vostok Nafta Investment (19,4%). В декабре 2007 года BEF провела IPO на Стокгольмской бирже, выручив за 32 млн своих акций $247 млн. Благосостояние новых и старых инвесторов она собирается повышать, используя пашни по сельхозназначению. В июле компания купила два элеватора в Липецкой и Тамбовской областях и планирует строить собственное зернохранилище мощностью 140 тыс. тонн.

Сегодня доля каждого из крупнейших зернопроизводителей не превышает 1%, констатирует Дмитрий Рылько. При этом совокупно на ведущие агрохолдинги, среди которых «Русагро», «Продимекс», «Разгуляй», «Евросервис», САХО, «Юг Руси», «Стойленская нива», ОГО, «Настюша», приходится 20-25% всего производства. Остальное выращивают фермеры, доля которых по отдельным видам культур также доходит до 30%, и независимые коллективные хозяйства (бывшие колхозы и совхозы), чья доля продолжит сокращаться. Агрохолдинги, полагает Дмитрий Рылько, тоже промежуточный уклад, который позволяет быстро преодолеть технологическую отсталость нашего сельского хозяйства. Однако западным аграриям такие громоздкие, сложно управляемые иерархические структуры не приснятся даже в страшном сне.

Гендиректор ИКАРа ставит на левый край стола чашку с кофе.

— Здесь крупный агрохолдинг пять лет назад «случайно» прихватил элеватор. Тут,— Рылько берет пепельницу и опускает ее на противоположный конец стола,— оказались его пашня и сельхозпроизводство. А вот там,— доходит черед до сахарницы, которая достраивает конструкцию до треугольника,— у компании расположено зерноперерабатывающее предприятие.

В результате сельхозпроизводителям зачастую выгоднее продавать зерно не расположенным за несколько сотен километров структурам родного холдинга, а его конкурентам, чьи мощности находятся под боком, заключает эксперт.

На смену этой неудобной структуре, скорее всего, придут крупные и сверхкрупные фермы — по такой модели давно работают и в США, и в Австралии, и в Канаде. «В сельхозпроизводстве будет происходить постепенная консолидация,— полагает Андрей Сизов.— Однако это не та область, где могут остаться пять или даже 25 игроков: счет все равно будет вестись на тысячи (с учетом мелких хозяйств сейчас их несколько десятков тысяч.— СФ)".

Всему свое семя
— Можно ездить на «жигулях», а можно на «мерседесе»,— говорит Андрей Чалков.— Проблемы с качеством зерна у агрокомпаний начинаются с того, что они пытаются вывести семена самостоятельно, а это отдельный и непростой бизнес.

«Непростой бизнес», уверяет Чалков, вдвое более доходен, чем выращивание зерна на продажу. Рентабельность от продаж семян гороха, занимающего в обороте «Агроинтела» лишь 10%, доходит до 300% (себестоимость тонны — 8 тыс. руб.), а пшеницы — до 120%. «Хорошие семена могут повысить урожайность в полтора-три раза»,— утверждает Валерий Покорняк.

— Почему же на этом прибыльном рынке так мало игроков? — недоумеваю я после того, как Чалков называет только одну крупную семеноводческую компанию, помимо «Агроинтела»,— российско-германскую «Экониву», с которой они, впрочем, не пересекаются из-за различий в продуктовых линейках.

— Все упирается в кадры и время: для того чтобы вывести новый сорт, нужны высококлассные селекционеры и несколько лет труда,— объясняет агроном по образованию Чалков.

Опробовав на экспериментальном поле новые сорта, «Агроинтел» тиражирует их и продает агрофирмам: продукция настолько востребована, что через четыре-пять лет компания собирается выйти на IPO. В 2007 году оборот «Агроинтела» составил 400 млн руб. В начале сентября компания собирается выпустить «клубные облигации», распространяемые по закрытой подписке, на сумму 250 млн руб. По словам организатора размещения — президента консалтинговой компании «Смоленцев и партнеры» Константина Смоленцева, это первый опыт подобных долговых бумаг в России. Смоленцев рассчитывает на доходность 13,5-15% и уверяет, что спрос на трехлетние бонды среди потенциальных инвесторов уже есть.

Кроме того, на конец августа намечен запуск семенного завода в Заводоуковске, в который «Агроинтел» вложил 350 млн руб. Немецкое оборудование, автоматически управляющее условиями хранения зерна, мощности по приему и первичной очистке зерна, обрабатывающие 120 тонн в час, хранилище емкостью 25 тыс. тонн — все это, согласно плану Чалкова, должно привести к росту объема продаж с нынешних 16 тыс. до 100-150 тыс. тонн через три-пять лет.

Подпортить бизнес «Агроинтелу» могут иностранные семеноводческие компании, которые решат выйти на российский рынок, и агрохолдинги, которые сочтут, что семенами способны обеспечить себя сами. Но на это и у тех, и у других, полагает Чалков, может уйти несколько лет. Главная же проблема сегодняшнего дня — пираты. «Они закупают у нас суперэлиту (первоклассные семена высших репродукций.— СФ), высевают ее и пытаются конкурировать с нами»,— сокрушается глава «Агроинтела». В ситуации с авторскими правами на новые сорта семян, полагают эксперты, государству пора навести порядок.

Есть чем заняться
— Немедленно инвестировать $50 млрд в порты,— распоряжается в своем воображении государственным сельхозбюджетом Валерий Покорняк.— Дальневосточный порт переделать полностью, вложив в него $10-15 млрд. Эти деньги принесут все $100 млрд, ведь это выход на зерновой экспортный рынок Индии, Китая и крупнейшего импортера — Японии!

На недостаточном развитии морской инфраструктуры российский производитель теряет по нынешним временам колоссальные деньги — около $10 за тонну, сокрушается Дмитрий Рылько: «Мы кривое зеркало той же Украины: если там есть группа глубоководных портов с возможностью принимать суда до 50 тыс. тонн и выше, то в России высока доля мелких портов, принимающих суда до 5 тыс. тонн».

В допотопном состоянии по сравнению с другими крупнейшими экспортерами (США, Канадой, Францией) находятся и железнодорожные перевозки — там целые составы с зерном отправляются по выделенным маршрутам к конечному потребителю. В России малочисленные вагоны цепляются к цистернам с мазутом или соляркой, что усложняет логистику.

Государство, полагают участники рынка, в первую очередь должно заняться вложениями в инфраструктуру, созданием льготных кредитных и налоговых условий для селекционеров и наведением порядка с правами собственности на земельные угодья, а не конкурировать с агрокомпаниями в зерновом трейдинге. Там, где нужно дешево купить или выгодно продать, частные игроки как-нибудь справятся сами.

$922 стоила в феврале этого года на американском рынке тонна канадской пшеницы с высоким содержанием протеина. По сравнению с обычными сортами премия за качество составила почти 100%

42 центнера с 1 га — такова средняя урожайность озимых в Краснодарском крае. В Германии — 68, в Калифорнии — 72 центнера

125-140 млн тонн должно составить производство зерна в России в 2018 году, по версии Минсельхоза

Юлия Гордиенко

«Секрет Фирмы»,  № 32(264) от 18.08.2008

http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1011236